Гуревич Арнольд Михайлович

В составе действующей армии на разных фронтах Великой Отечественной наряду со взрослыми защитниками Родины против фашистских захватчиков воевали многие сотни подростков, которых в те годы в народе и в официальных документах называли воспитанниками частей и подразделений. После выхода в свет знаменитой повести Валентина Катаева появилось крылатое выражение «сын полка».

Одним из «сыновей полка» является и наш земляк, ростовчанин Арнольд Михайлович Гуревич, впервые надевший красноармейскую форму в Сталинграде, когда ему едва исполнилось одиннадцать лет. Его отец еще в 1941 году погиб в окружении на Юго-Западном фронте. Мать с двумя детьми эвакуировалась из родного Днепропетровска в Куйбышев, работала там на оборонном заводе. После смерти младшей дочери ушла на фронт добровольцем, оставив сына в детском доме куйбышевского поселка Безымянка. Выдержав пару дней, крепкий, рослый для своих лет паренек тоже «подался воевать». На узловой железнодорожной станции бойцы из воинского эшелона попросили его принести кипятку. Он выполнил просьбу, да так и остался «при эшелоне». Солдаты относились к нему, как к младшему братишке. - Сослуживцы звали меня Везунчик. Но чаще — Малой… Особенно заботился обо мне старшина, имя которого я, к величайшему сожалению, не помню, — вспоминает бывший «сын полка». — Он, видать, тоже был везунчиком и из Сталинграда вышел живым. Старшина выправил мне форму, подобрал сапоги, бушлат-телогрейку. Да еще одарил очень ценным для того времени подарком — пистолетом «парабеллум». Это штука однажды спасла меня при неожиданной встрече в развалинах со здоровенным эсесовцем…

После разгрома фашистов в Сталинграде воспитанник стрелковой роты Арнольд Гуревич волей судьбы попал к танкистам 110-й танковой бригады 18-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии, участвовавшей в освобождении донских просторов от гитлеровцев. Со временем стал стрелком-радистом экипажа командира 2-го танкового батальона Поручаева. В звании ефрейтора участвовал в легендарном танковом сражении на Курской дуге, освобождал Болгарию, Румынию, Венгрию. И сегодня бережно хранит он чудом уцелевшую фотографию 1944 года, на которой сам был сфотографирован на 2-м Украинском фронте с командованием 2-го батальона. Совершенно по-свойски расположился тогда крепкий мальчуган в военной форме в фотоателье молдавского городка Сороки на коленях у капитана Николая Григорьевича Чалого и замполита Николая Георгиевича Быстрова. Четвертым же на групповом портрете — командир батальона капитан Василий Борисович Поручаев…

Накануне 1945 года вышел приказ Сталина отправить из действующей армии всех ее воспитанников, «сыновей полка», юнг флота, несовершеннолетних партизан на учебу в суворовские и нахимовские училища. Гвардии ефрейтора Гуревича отправили в столицу вместе с одним из офицеров бригады, убывающим на учебу. В Москве тот загулял у своих знакомцев, потом, опаздывая к месту своего назначения, в последний момент доставил подростка не в суворовское училище, а в приемную Наркомпроса, и навсегда исчез. При этом не оставил сопроводительных документов юного стрелка-радиста, среди которых были наградные документы, характеристика, все требующиеся рекомендации и даже личное письмо командира корпуса генерал-майора Петра Дмитриевича Говоруненко однокашнику — видному военачальнику. Поздним вечером подростка в ефрейторских погонах, не имевшего при себе никаких документов, кроме красноармейской книжки, отправили «до выяснения обстоятельств» в… спецприемник с босяками, беспризорниками и мелким уголовным людом. Через трое суток отсидки, правда, разобрались, направили-таки безусого фронтовика в суворовское училище. Его начальник почему-то решил, что службу танкисту придется начинать с первого класса.

— По возрасту же я должен был идти в 4-5-й классы, потому отказался наотрез, — объясняет Арнольд Михайлович. — В итоге очутился в Михайловском специальном детском доме Сталинградской области для детей партизан, погибших командиров. Там меня вскоре нашла и забрала в Днепропетровск моя тетя. Дальше судьба обыкновенная: ФЗО, работа на заводе, учебка на острове Русском, почти пять лет службы радистом на Тихоокеанском флоте. Только незадолго до демобилизации новый замполит, узнав подробности моей биографии, объяснил, что служить-то я не был должен вовсе, поскольку фронтовиком являюсь. А я никогда этим не хвалился, никуда не писал, ничего не выяснял…

Длительное время бывший гвардии ефрейтор, еще в конце пятидесятых обосновавшийся на Дону, ничего не знал о судьбе своих сослуживцев. Через много лет его сын — выпускник исторического факультета РГУ — случайно узнал от приятелей, что кто-то из их родственников воевал в 110-й танковой бригаде, и ее ветераны ежегодно отмечают День танкиста в столичных Сокольниках.

— В 1980-м мы поехали туда с женой, — вспоминает Арнольд Михайлович. — В Сокольниках тогда собралось много бывших танкистов, но я долго никого не мог узнать, ведь столько лет прошло. Расстроился сильно, собрался было уходить, но тут кто-то хлопнул меня по плечу. Это Иван Степанович Никончук, мой первый командир танковой роты. Узнал меня через 35 лет! И другие стали узнавать, а я их – тоже. До сих пор вспоминаю, как услышал долгожданное: «Привет, Малой!» Вот уж радость для меня была какая, словно вернулся в родную свою семью после невероятно долгих лет разлуки…